Общероссийская общественная организация «Союз архитекторов России» (Москва)

 государственное учреждение, строение 2005 года

Реконструкция здания Союза архитекторов производилась в 2003-2005 годах.

Авторский коллектив: Александр Асадов, Александр Черниенко, Андрей Асадов, Павел Герасимов, Никита Цымбал (архитекторы), Григорий Вайнштейн, Лариса Столяр, Алексей Юхин, Наталья Беседина (конструкторы), АБ "ASADOV".

Заказчик: Союз Архитекторов России
Застройщик: ООО «Когалым Финанс Сервис»
Устройство фундамента, возведение монолитных железобетонных конструкций: компания «Гиза XXI век»
Покрытие кровли и козырька медью: ООО «Эном» в составе «Алкон–Трейд–Систем».
Проектирование: Моспроект–2 им. М. Б. Посохина, мастерская №19 под руководством А.Р.Асадова
Инженерные разделы: ООО Бизнес Эйр Инжиниринг
Интерьеры (реконструированной части здания) Архитектурная мастерская Андрея Асса.

Проект является победителем конкурса, объявленного СА России. По заданию предполагалась надстройка 2х-этажного здания и расширение площадей в границах участка. В нашем проекте старое здание накрывается «волной» нового объема, зависающей над главным фасадом широким козырьком из патинированной меди.

Комментарий архитектора:
"... В 2002 году Союз архитекторов объявил товарищеский конкурс на реконструкцию здания, где сидит его правление. Под «реконструкцией» подразумевался естественно «снос с воссозданием», а также возведение дополнительного объема, который будет передан инвестору. То есть, крыша оказывалась не только покровителем, но и кормильцем.
Конкурс, при том, что пригласили в него проверенных мэтров, продемонстрировал полный разнобой взглядов. Были тут и вполне лужковские побрякухи В.Захарова, и оголтелый модернизм Андрея Таранова, и неожиданая для Александра Скокана инверсия (старый объем не восстанавливался, а лишь выделялся сплошным остеклением в теле нового), а самым внимательным к духу места оказался Александр Ларин. Который предложил некий парафраз на тему Дома архитектора – поскольку тот почти напротив. Но эта логика показалась жюри слишком очевидной или просто прошли времена аллюзий и реминисценций. Российский Союз и так вечно упрекают в замшелости, а тут был редкий случай заявить о своей прогрессивности, и более того: создать себе эмблему. В общем победил Асадов.
Проект-победитель не только честно разводил старое и новое (что считается хорошим тоном, хотя и редко блюдется), но и ставил их в отношения жесткого контраста. Там – масса, тут – прозрачность; там – прямое, тут – кривое; там – штукатурный декор, тут – патинированная медь. Это было очень эффектно, но в очередной раз возникал сакраментальный вопрос: кому вообще нужен этот новодел? Но провоцировать подобные вопросы Союз считает себя не вправе (хотя кому же, как не ему?) И тогда, чтобы как-то сгладить контраст, Асадов прибег к своей излюбленной «волне». Тема «нового», плавно накрывающего «старое», звучит в его работах уже лет 15, а тут нашла себе идеальное применение. Накрыть накрыла, но не потопила.
С «волной» проект почти не изменился, зато приобрел цельность. Вместо разрозненных объемов — единая мощная линия, которая, как волне и полагается, то вздымается (восточный фасад), то опадает (задний), то рассекается волнорезом (западный), то барашками выбегает на берег (козырек). И все это – не декорация, а сложнейшая криволинейная оболочка (внутри – монолит, снаружи – медь), которая для Москвы, особенно после крушения аквапарка, вещь абсолютно уникальная.
Самый модный сегодня тренд – биоморфная архитектура — впервые в Москве прозвучал столь внятно и сильно. Он сразу потянул за собой цепочку ассоциаций: концертный зал Перро в Руане, арт-центр Гери в Нью-Йорке, церковь Мейера в Риме, загородный дом Антона Надточего и Веры Бутко… Ряд этот, казалось бы, тут ни к чему, но обоснование приему – абсолютно местное: это ведь обычная медная крыша, каковых вокруг полно. Просто она разрослась до невиданных размеров. Но при этом – благодаря мягкой форме – не задавила окружающих, а зеленым цветом логично вписалась в парк.
Правда, элитная школа, стоящая за зданием, попросила количество меди все-таки уменьшить и задний фасад стал медным лишь на четверть. Но и это пошло ему лишь на пользу, создав изящный контрапункт. Другим контрапунктом оказались две дуги, эффектно расходящиеся по разным плоскостям: одна дуга – задний фасад, а другая – фрагмент пристройки к той же самой школе, сделанной тем же самым Асадовым еще 10 лет назад. Ту же тему поддерживает и главный фасад, плавно огибающий «старый» дом и «причаливающий» к улице острым носом. В результате этого изгиба на крыше особняка образуется приятная терасса с неожиданным дефектом – дыркой в крыше. Которая понадобилась, чтобы зрительно облегчить медный козырек, получившийся (вследствие конструктивных особенностей) и вправду тяжеловатым.
Но это единственное, за что можно упрекнуть здание. Внутри – совершенно замечательные пространства, которые и не снились Леониду Ильичу, чей знаменитый шестой этаж с нестандартной высотой – ровно напротив. Забавно: что тот «цековский» дом, что этот скованы разными ограничениями (тут пришлось здание 1885 года заново строить, там – изображать «обычный» жилой дом), но при этом, что тут, что там архитекторы упорно ищут возможности раздвинуть пространство, залезть в третье измерение. Самым же радикальным «лазателем» стоит признать Андрея Бурова, который фасадом Дома архитекторов материализовал здание с фрески Пьетро делла Франческо. ... "

" Этот проект показался нам интересным. Мы были хорошо знакомы с участком. К тому же, всегда занимались вопросами взаимодействия новой и старой архитектуры. И когда объявили конкурс, мы уже были готовы к этой работе и достаточно быстро сделали концепцию.

Много было сказано о реконструкции старого здания Союза. К сожалению, его пришлось разобрать. Это общая ситуация. Она связана, в первую очередь, с освоением подземного пространства. При проведении подобных работ способы физического сохранения старого здания, к сожалению, чрезвычайно дороги.

Козырек был задуман с расчетом на надпись «Союз архитекторов России», которая должна была там появиться. Вместе с надписью его пропорции композиционно объяснимы. Для меня этот элемент – художественная обработка нижней плоскости – перекликается с балконами и высокими арками в старых московских домах 1930х – 1950х годов. Но, к сожалению, козырек относится к коммерческой части здания, то есть принадлежит инвестору проекта. А инвестор отказался размещать надпись. Тем не менее, не могу назвать этот элемент неудачным. У многих уже возникла ассоциация, что козырек – некая распростертая длань, которая защищает старое здание.

Не смотря на выигранный конкурс и заказчика, в лице Союза Архитекторов, процедура согласования этого проекта была довольно сложной. Но каких-либо принципиальных изменений проект не претерпел. Все трансформации были связаны с пожеланиями заказчика и требованиями инвестора и носили объективный характер. Архитектурное решение оказалось достаточно крепким, чтобы выдержать эти изменения. Но я считаю, что в целом проект обошелся без потерь. Исчез многосветный атриум, дом несколько «вспух», но линия его абриса приобрела упругость и чистоту."

Источники: asadov.studio/project/rekonstruktsiya-zdaniya-soyuza-ar...
archi.ru/projects/russia/3269/rekonstrukciya-zdaniya-so...

Тел. (495) 691-55-78