Место крушения сухогруза Индигирка

Комментарии

• 
  Aleksiprim

  Фрагмент из протокола допроса капитана судна 11/XII-1939 года в 19 час 15 мин. я открыл справа позади траверза огонь маяка Анива. Определившись, оказался в 4-х милях к___(югу), после этого лег на курс, проходивший в 5 милях южней маяка “Камень опасности”, этим курсом идя до 12/ХII-39г. 1-20, имея ветер ?/9. открыл огонь маяка “Камень опасности”, который был сначала принят вахтенным помощником тов. ПЕСКОВСКИМ за огонь маяка Соя Мисаки, но после проверки характера огня по секундомеру, как мной, так и тов. Песковским убедился, что это огонь маяка “Камень опасности”. Огонь открылся 1/2 румба справа, а должен был открыться значительно больше справа. Временами шла шуга. Наблюдая за изменением пеленга огня, помощник доложил, что он очень быстро меняется, поэтому я в 1-30 положил руля лево на борт и лег на истинный курс _____(юг). Этим курсом шел до 1-50, скорость судна 8,2-8,3 мили. В 1.50 начал поворачивать вправо и постепенно лег на истинный курс Вест (Восток). Судно из-за ветра и сильного течения в этом месте катилось очень медленно. В 2-15 мин. помощник увидел справа два ярких огня, расположенных таким образом, что мы оба приняли их за люковые огни встречного парохода. Примерно сейчас же обнаружили впереди белые пятна и я отдал распоряжение - право на борт, но скоро убедился, что судно не катится, потому повернул лево на борт и судно, подхваченное ветром, быстро покатилось влево. Дать задний ход я считал невыгодным так как машина не могла бы отработать назад из-за близости белых пятен. Кроме того судно, будучи совершенно пустым и имея большой дифферент на корму, а также ветер и течение справа получило бы при заднем ходе только большой дрейф. В 2-20 судно получило удар в левый борт у трюма №2. Машина была остановлена. Немедленно послал мерить воду, а в машину пустить все помпы. Когда ложился на курс от м.Анива, я предупредил обоих помощников, что в случае, если не откроется маяк, или будет плохая видимость, то лягу на ____ и уйду до утра в залив Анива. На дрейф я не взял, потому, что п/х “Индигирка”, как я убедился раньше, будучи в балласте и с большим дифферентом, сильно идет на ветер. Бросать лоты Томсона я не считал необходимым, так как в этом месте считал себя в безопасности. Кроме того глубина здесь идет довольно ровно, а имея открытый огонь маяка “Камня опасности”, тем более был уверен, что смогу его обойти. Через несколько минут после удара в левый борт, примерно 2-3 минуты получил удар сильный в правый борт. Желая спасти судно и людей я хотел выброситься ближе к берегу, но машина ходу не дала, впоследствии когда лежало на правом борту было видно, что винт заклинился в рулевой раме. Дал радисту распоряжение о сигнале SOS c указанием места у мыса “Соя Мисаки”. На SOS ответил п/х “Маныч”, японская станция и кажется японский пароход. После второго удара судно начало быстро крениться на правый борт. Перед этим я отдал распоряжение через команду вывести всех людей из трюмов, кроме того крикнул стрелку у трюма № 1, чтобы он выводил людей из трюма, но он открыл стрельбу по выходящим, я слышал пять выстрелов. Говорят, что он застрелился. Мной были зажжены фальцвеера. Взять карту и журнал было невозможно, так как пробраться в рубку было при таком большом крене невозможно. Через несколько минут судно получило удар более сильный и быстро стало крениться. Рулевая, штурманская и радиорубка сорвались и ушли в море. В момент распоряжения о выводе людей из трюмов в трюме № 4 бывшие заключенные загородили вход на трап и начали грабеж у пассажиров. Когда судно накренилось градусов на 70, то сильными накатами волн была смыта группа людей, находившихся на верхней палубе. После этого судно легло на правый борт и вода не доходила до комингса трюмов фута на 1 - 1/2, оставшиеся там люди выйти не могли, их убивало зыбью, но впоследствии нескольким человек удалось отловить и вытащить на борт. В момент аварии я отдал распоряжение приготовить правую шлюпку, но не разрешил ее спускать, так как шла большая зыбь, тем не менее 8 человек команды без моего разрешения ушли в море приняв - 4 пассажира. Шлюпку выбросило бурунами на берег - 4 человека команды погибли. 12/ХII никто спасать не приходил и только 13, часов в 10 подошел японский пароход “Карафуто-Мару”. Встал в одной мили на якорь. Вскоре подошел моторный спасательный бот, который передал, что скоро начнет снимать людей, совместно с другим моторным ботом, после этого ушел к японскому пароходу. Примерно через час вернулся, сзади шли две шлюпки, одна спасательная, другая - простая. На мое предложение принять сначала женщин и детей он отказался, ссылаясь на зыбь и на скорый приход другого бота. После этого начали снимать пассажиров, шлюпки сделали только один рейс. Действительно, вскоре пришел второй бот и они вдвоем сделали несколько рейсов, сняв всех людей. Команда сошла последней, за исключением радиста и второго помощника, которых я направил раньше с поручением добиться дать радио во Владивосток или Нагаево, что им не разрешили. Последним судно покинул я. Оставались люди в трюмах, но им оказать помощь можно было только разрезав автогеном борт. После того, как все люди были перевезены на японский пароход, последний снялся и пошел в порт Вакканай. Вечером 13/ХII-39г. придя в Вакканай, я немедленно заявил агенту парохода “Карафуто-Мару” и начальнику портовой (вопрос) полиции, что на борту остались люди, что необходимо немедленная посылка моторного бота с автогенным аппаратом, мне было обещано послать утром 14/XII, но впоследствии я узнал от консула, что послали только 16/XII и сняли 28 человек, из которых один умер. Капитан парохода “Индигирка” (ЛАПШИН) 27/XII -39 года Верно /подпись Лапшина/

  7 лет назад | ответить | hide comment
• 
  Aleksiprim

  Рассказ Николая Тарабанько НАЧАЛО ТРАГЕДИИ В 1939 году я работал икрянщиком на одном из рыбозаводов “Дальрыбопродукта”: ...“Индигирка” шла полным ходом. Снег, подгоняемый сильным ветром, сплошной пеленой застилал все вокруг. Пароход резко подняло на волне, и я ухватился за рельс, который поддерживал капитанский мостик. В этот момент послышался сильный треск и скрежет. Нос судна резко отбросило вправо. Я глянул в сторону моря и рядом с бортом “Индигирки” увидел буруны и белую пену на волнах. Подводные скалы. Немедля бросился в трюм и сказал, что пароход наскочил на камни. И тут мы услышали, что машина остановилась. Затем сильно заработала задним ходом. От резкого толчка мужчины попадали на палубу. Погас свет. Машина еще несколько раз “чих-пых” и замолчала. В тишине закричали женщины, заплакали дети. Я выскочил на палубу и увидел бегущего матроса. В руке у него был металлический стержень, привязанный к бечевке. Матрос стал драить мелом прут, а потом отвинтил пробку и опустил стержень в трубу. Я не моряк, но много ходил на пароходах на путину и знал, для чего проделывают эту операцию. Когда матрос поднял стержень и я увидел, что он и веревка мокрые, у меня сжалось сердце - прошло не более 10 минут, как ‘’Индигирка” наскочила на камни, а вода в трюме поднялась до полутора метров. Волны раскачивали пароход и все дальше забрасывали его на камни. “Индигирка” стала ложиться на правый борт. Ухватившись за трос, я забрался на крыло капитанского мостика. В это время механики сумели подорвать клапан на котлах, чтобы они не взорвались, и из трубы смерчем вылетела струя раскаленных углей. Стало светать, и я увидел страшную картину. Вода сорвала с кормового трюма доски, брезент, которыми он был закрыт. И каждая волна выносила десятки и десятки кричащих в ужасе людей. Многие от страха лишились рассудка, хватали друг друга и гибли в пучине. Со стороны носового трюма, где находились заключенные, раздавались залповые выстрелы. Матросы отвязали шлюпку и спустили на воду. Я сбежал с мостика. Шел такой густой снег, что нельзя было разглядеть ничего вокруг. Вдруг мимо меня проскочил начальник охраны, словно за ним кто-то гнался, и спрыгнул в лодку. Тут отпустили концы, и шлюпка скрылась... То что мне пришлось увидеть, не придумаешь и не знаешь, как описать. У меня в цехе мужчина икрянщиком работал, а его жена поваром. Когда случилась трагедия, он первым из трюма выбрался, а потом волна жену вынесла и совсем близко к борту прибила, рукой достать можно. Но палуба льдом покрыта, наклонена. Я мужчине кричу: “Ложись, будем держать тебя за ноги, а ты ее подхватишь”. Но он растерялся, стал бегать и кричать: “Дайте веревку, веревку дайте”. Набежала волна, и женщина пошла на дно. Все это за секунды произошло. Некоторых удалось спасти. Помню, как вытащили из воды приемщицу рыбы Валентину. Я отдал ей свой костюм, переодели ее и в угольный бункер поместили - там всех собирали, кого из моря выловили. Лет через десять я встретил Валентину на железнодорожном вокзале - она торговала пирожками. Разговорились, она заплакала и говорит: “Не надо было меня спасать, я с тех пор все время болею, жизни никакой нет”. К вечеру 12-го ветер стих, распогодилось, мы увидели берег и людей, которые махали нам руками. Это был остров Хоккайдо. Из каюты вышел моряк и стал флажками что-то передавать. С берега нам ответили. Люди насторожились, ожидая, что будет. Моряк успокоил, сказал - идет спасение. Все повеселели, хотя основательно замерзли. СПАСЕНИЕ В шесть утра 13-го ноября заметили огонек, который с каждой минутой делался все ярче. Все в один голос зашумели: “Идет спасение”. Когда рассвело, увидели две шхуны. Метрах в двадцати от “Индигирки” они бросили якорь я задним ходом стали приближаться к пароходу. Сильная зыбь приподнимала их высоко над палубой. Кинули выброску, завели канаты. Объявили, что в первую очередь будут передавать женщин и детей. Какая это была мучительная погрузка. Обвяжут женщину и ребенка и таскают по нескольку раз туда и обратно, подгадывая так, чтобы не раздавило бортами. Я думал, может, броситься в воду, а там японцы выловят. Но посмотрел, как шхуну швыряет, и страшно стало. Пробрался к месту, где человек десять-пятнадцать держали канат, и заметил, что, когда спасательное судно резко падает вниз. канат туго натягивают. Тут я и решится. Только шхуна пошла вниз, я нырнул под руку мужику, который стоял с краю, ухватился за трос, сел на него, как циркач, и отчалил. Никто и опомниться не успел, как я пролетел нос шхуны, перекинулся через якорь и полетел за борт. Но японцы успели поймать меня за ноги, отнесли в кубрик. Переодели, дали рису, чаю. Когда шхуна заполнилась людьми, сразу же отошла от “Индигирки”. Я поднялся на палубу и увидел наш пароход, лежащий на камнях, огромную пробоину в носовой части. Как раз этом месте, где располагается трюм с заключенными. Рядом со мной стоял Лысянок. “Вернусь во Владивосток, отпою в церкви молебен, и никуда больше не-поеду”, - говорит. Пересадили нас на пароход и полным ходом пошли в порт Отару. Только встали к причалу, как среди нас появился советский консул Тихонов. Как мы потом узнали, он подкупил лодочника, тот подвез его ночью и высадил скрытно. Вот Тихонов от одного к другому и передал команду уничтожить все документы, партийные билеты, комсомольские, чтобы при обыске они японцам в руки не попали. Заключенным сказал, чтобы они представлялись рабочими “Дальрыбопродукта”, тогда при пересуде им это зачтется. При высадке я посмотрел, как японцы обыскивают, убедился, что не очень тщательно. Вернулся в трюм, скрутил свой паспорт в трубочку и затолкнул в распоротый пояс брюк. Выходил вместе с управляющим нашим промыслом Матусевичем. Это был заслуженный партизан, герой гражданской войны. На кителе всегда носил орден Красной Звезды. А тут смотрю - он без ордена. А куда дел - спрашивать неудобно. У него на глазах жена утонула, смыло волной, и он тяжело переживал ее гибель. Разместили нас в красивом здании. Японцы сразу оказали большое внимание. Пришли врачи, представители Красного Креста. А когда жители узнали, что среди спасенных есть дети, стали приносить им одежду, обувь, игрушки. Много делегаций приходило. Японские женщины тянулись к малышам. Со стороны смотришь - словно это ее ребенок, родной. Целые сутки готовы были детей носить на руках. Многие сфотографировались с нашими ребятишками. Японцы потребовали составить список, и мы с бухгалтером переписали часть спасенных. Когда закончили перепись, то оказалось, что нас в зале находилось 312 человек. Утонул наш зав. складом Гончаров, вот действительно, кому какая смерть суждена, не избежишь. Погиб мой земляк Фастозец Михаил из деревни Милоградово... Среди спасенных было 14 детей. Самому младшему один месяц, а старшей - девочке - 8 лет. С нами постоянно находились работники торгпредства, часто приходил консул Тихонов. Вот они и говорили, как вести себя. Японцы предложили сходить в город, а Тихонов говорит: не надо, всякое может быть. Однажды он нам показал на полицейских, играющих в карты, и предупредил: “Вы меньше язык распускайте, они все понимают, а по-русски лучше вас говорят”. После этого нас как парализовало. Люди даже к двери, что на улицу вела, перестали подходить. Однажды Тихонов нам сказал: “Скоро вас на допросы будут вызывать, говорите, что ничего не знаете. Станут папиросу предлагать - не берите. Отпечатки пальцев останутся, потом неприятности будут”. И еще он сказал, что мы счастливо отделались. Вот месяц назад в связи с хасанскими событиями японцы наш пароход арестовали, тоже с рабочими с промыслов, так целый месяц их в тюрьме продержали. И вот так-то после обеда меня вызывают на допрос. Я зашел в комнату. Там было два человека. Японец, сидевший за столом, приветливо привстал, поклонился и предложил сесть. Говорил по-русски чисто, без акцента. Подал мне коробочку с папиросами. "... и т.д.

  7 лет назад | ответить | hide comment
• 
  dvizzzok

  Наиболее здравый разбор гибели "Индигирки", без леденящих кровь баек в стиле перестроечного "Огонька", на канале "Плохой сигнал" в Ютубе. Отыскивается по запросу: "Дудь, Колыма и пароход "Индигирка".

  3 года назад | ответить | hide comment